Почему из миллиона мужиков, живущих в Майами, моя жена безошибочно выбрала именно его, хозяина моего прошлого, этого русско-американского двоякодышащего Альбиноса? Более страшного предательства невозможно представить!.. Когда-то в ленинградском КГБ он изматывал меня своей игрой: с одной стороны, делал вид, что за долгие месяцы разговоров мы с ним едва ли не сроднились, с другой – использовал традиционные методы угроз и запугиваний… А может, он уже давно завязал с ГБ? Нет, с такой службой завязать нельзя. Неужели же я никогда от него не избавлюсь? Ни наяву, ни во сне… Эти его слова: «Мы вас и в Америке найдем»… сбылись. В нынешней трети моей жизни он занял место еще более важное, еще более зловещее, чем в двух остальных третях…
*
Пиджак капитана Дадоева распластался над полированным столом. Золотом по синей эмали мерцает университетский ромбик. В отделанном дубом кабинете приглушенный свет. Капитан старательно записывает мои показания. Размытым латинским V набухли вены на выпуклом лбу. В глазных скважинах плещется густая белесая жидкость, которая ближе к переносице сгущается и становится бледно-зеленой. А под ней – где-то на самом дне – блестящие, неподвижные зрачки. Я думаю, эта жидкость с шевелящимися в ней невидимыми колбочками и палочками работает как своего рода проявитель, когда он изучает негативы секретных документов. Во время допроса капитан никогда не моргает. Это могло бы сделать его человечнее. Безбровое лицо альбиноса с розоватой лоснящейся кожей – волосы на таком не растут – и прилипшей к губе сигаретой. Раздувшаяся белая шея, на которой еле заметен маленький круглый подбородок. Через пару лет он сбежит – или его сбегут? – за границу. Это теперь он только капитан, но, я уверен, в предыдущих жизнях чины его в войсках НКВД были гораздо выше.
********************************************************* |
|
|