*

Оранжевое закатное солнце, словно лесной пожар, охватило пламенем африканский буш; над лагерем сгущался знойный вечер. На востоке, в верховьях Маквеле, на фоне неба вырисовывались зеленые зубцы гор.
На утоптанной площадке, в тени старых деревьев музаза, стояли в круг несколько брезентовых палаток; зелень образовывала над лагерем сафари изумрудный шатер. Сквозь листву пробивался дым от печи, несущий дразнящий запах жареного антилопьего мяса и углей дерева мопане.
Под центральным деревом сидели за столом на складных стульях двое — мужчина и женщина — и пили бурбон со льдом. На вид тридцатилетние, одеты они были в пропылившиеся костюмы цвета хаки с длинными штанами и Рукавами — для защиты от появляющихся по вечерам мух Цеце. Мужчина, высокий и худощавый, отличался такой Удивительной бледностью, что ему, казалось, даже жара нипочем. Женщина, загорелая и спокойная, в отличие от спутника вяло обмахивалась большим банановым листом и потряхивала гривой каштановых волос, перехваченной сзади обрывком шнурка. Их негромкая речь, прерываемая иногда смехом, почти тонула в звуках африканского буша; гомон мартышек, пронзительные крики турачей, бормотание амарантов — и все это смешивалось со звяканьем кастрюль и сковородок, доносящимся с кухни. В обычные вечерние звуки вплеталось далекое рыканье льва.