Все началось с истошного Любочкиного крика, раздавшегося из
лаборатории:
- Женечка! Миленький! Выручай!
«Ну чего они там еще наворотили?» - я вскочил, задел ножку
стола и пролил остатки содержимого своей чашки на фильтровальную бумагу,
которая заменяла нам скатерть.
«О господи! Еще этот кофе!» - успел подумать, захлестываемый
панической волной адреналина. На секунду притормозил, потом махнул рукой на это
мелкое безобразие и кинулся на выручку.
В дальнем углу, где у нас располагался «тренажер» - камера
для животных с энцефалографическим оборудованием, суетилась Любочка, а ей, то
ли помогали, то ли мешали Витек и Иринка. Подбежав, я увидел, как девушка в
отчаянии щелкает переключателями, а в камере болтается на удерживающих ремнях
маленькая собачка, с головы которой свисают подсоединенные провода.
- Что тут у вас? – я попытался сходу разобраться в ситуации.
- Женечка! Сама не знаю! Я ее…! А она дохнуть! А тут эта…! –
причитала Любочка, беспомощно размахивая руками.
Понять, что она имела в виду, было, как всегда, невозможно,
а вид замученного животного, мягко говоря, не прибавлял энтузиазма. Поэтому я в
первую очередь отключил от сети энцефалограф, а потом занялся бедным
четвероногим пациентом. Снял с собаки все провода и шлейки. Пульс у нее
прощупывался, но очень слабый. Пришлось заняться выяснением обстоятельств с
элементарного допроса. Может, и не такого как в гестапо, но, наверно, на
среднюю ментовку потянет:
- Так! Быстро говорите, что вы тут делали? Кто дал вам право
издеваться над животным? – нахмурившись, я попытался придать своей физиономии
самое свирепое выражение, на какое только был способен.
