Я давно привыкла к своему незамысловатому прозвищу – Мышь. Ну а что? Мышь и есть, самая натуральная. Стоптанные кроссы, растрепанные кудри, очки на носу вечно набекрень. Неудивительно, что вся грязная редакционная работа вечно на мне. То чужие ошибки в новом номере журнала на верстке исправь (хоть я и фотограф), то секретарше шефа фотографии с отдыха отфотошопь, то отсними материал про сборище сатанистов в заброшенном доме…

Если бы я знала, что так выйдет, сразу бы вызвала полицию. Сначала этот рыжий парень за мной от самой редакции увязался. Потом невнятные фигуры в черных балахонах, голая девушка на алтаре, красный камень какой-то. Пока наряд доедет, будем справляться своими силами! Только тогда я не знала, что, вмешиваясь в ритуал, становлюсь его непосредственной участницей.

Теперь внутри меня заточен дух потусторонней ведьмы. С одной стороны – плохо, с другой – хорошо, ведь этот внутренний голос и начальство нахальное помогает послать, и с симпатичным рыжим поближе познакомиться. Только вот к чему все это может привести?

*
– Мышь!

Я наугад нащупала край шарфа, небрежно свисающего со стола, накинула его на лицо и притворилась слепой, глухой и мёртвой.

– Мы-ы-ы-ышь! – настойчивый писклявый голосок не пожелал оставаться с той стороны зашарфья и продолжил ввинчиваться в уши.

– Её нет, – буркнула я, водворяя на место съехавшие за время сна очки.

Обладательница писклявого голоса стукнула носком своей, как водилось, невероятно дорогой туфельки по ножке стула:

– Мышь! Фотки мне нужны были ещё вчера!