Отправленный в ссылку Матвей Игнатьев сумел выжить на планете-тюрьме, на планете, где когда-то существовала иная цивилизация, от которой остались руины городов и многочисленные артефакты.

Матвей стал одним из тайных агентов Корпуса Эдикта, а учитывая, что законы на планете ссыльных суровы, то зевать служителю этих законов нельзя ни в коем случае, просто опасно для жизни.

*
Механические часы на стене звонко отсчитывали секунды. Правда, я каждое утро подводил их, выбирая разницу между земным и местным временем, благо с работающей нейросетью это никаких проблем не составляло. Голый камень стен украшала пара картин, довольно умело нарисованных пейзажей в грубых рамах из мореного ореха, рядом висели несколько реплик кремневых и капсюльных ружей. Одну стену прикрывал гобелен, изображающий космическую станцию и пару корветов на подлете к ней на орбите Земли. Правда, с опознанием корветов трудновато: это было что-то среднее между нашим, земным 7003 проектом и «Юнлингом» Евросоюза. Станция же вылитая «Сатурн-31», правда, что этот антиквариат, распиленный на иголки около ста лет тому назад, делает около Земли, понять невозможно. Само собой, картины покупала девушка, а вот гобелен и дульнозарядки купил я.

У этой же стены стояла оружейная пирамида из светлого бука, в которой был довольно внушительный набор ружей и винтовок, великолепно гармонирующий с общей обстановкой в комнате, но странно смотрящийся рядом с изображением относительно новых космических кораблей.

Красивая девушка, да-да, та самая, что покупала картины, в пушистом сером свитере на голое тело, сидела на подоконнике, обняв обнаженные колени руками и положив на них голову. Роскошная черная коса была переброшена через плечо и лежала на высокой груди. Девушка грустила. Сидела и смотрела на улицу сквозь грубокатаное стекло, на которое попадали и тут же замерзали дождинки.