«Спёртое дыхание, уже не бегу, а еле бреду, переставляя ноги. Всё в груди горит, я на последнем издыхании.

Всё… финиш, меня загнали, как какое-то животное, оленя, а стая волков, вернее, нежити, буквально по пятам преследует, направляя меня к одной им известной цели.

Обрыв… загнали на склон скалы и вот всё, больше бежать уже некуда…

Вот же попал, углубились в пятно, а ведь я предупреждал и был против, но те, кто и настоял на этой, как они говорили, пробной вылазки, в итоге, и бросили одного, в глубине пятна… вот только их, в этом, сложно обвинять.

Подстрелили моего скакуна, а за нами уже погоня увязалась, да может мы, просто в подставленную ловушку сами попали. Похоже, нас вылавливали и подстроили нападение так, что скинувший меня раненый конь, помчался вслед, за улепётывающими напарниками. А я один остался, против кучи нежити. Благо, я себе почему-то ничего не сломал и ноги не вывернул, при падении на землю со всего размаха, на всей скорости коняшка мой шёл, когда ему в круп стрела попала, вот и взбрыкнул, а мне, умений и опыта не хватило в седле удержаться. А теперь, похоже, всё, отбегался, вон окружают твари, да почему-то не нападают, только, словно что-то изображают и не боятся меня, совсем маленького, а вот это вы ребята зря, я свою жизнь вам за дорого продам.

Но как же, план, на эту вылазку, мне с самого начала не понравился, да кто бы меня слушал. Ишаки… между собой договориться ни черта не могут, а туда же, мной пытаются командовать, но уговорили лишь опробовать способ передвижения на конях по пятну…

Опробовали на свою голову, а мне теперь погибать…»

*
– Ты шипи потише… – скалится на попутчика курчавый, тёмный на обветренное лицо, всадник, в отличительном головном уборе, свойственным всем повелителям степей.

Кушак, намотанный на голову давал вполне нормальную защиту, даже от удара с мечом по касательной. А при необходимости, позволял не замёрзнуть в степи по ночам, где даже летом было очень холодно. Да и ткани хватало похоронить павшего воина, закутав тело, прочной лёгкой скаткой.

Часа два в пути, а от их постоянного ора, устали уже все члены отряда. А в отряде то, народу прилично. Офицер, кто по совместительству являлся командиром отдельной сотни резерва департамента расследований, в тихом бешенстве взирал на эту парочку кочевников.